После завтрака мы втроем пошли к ручью прогуляться и нарубить подпорок под нижние ветки груш и яблонь в саду. Шли по желтому полю, по пыльной колее. Мимо нас проехал трактор, помятый и ржавый, с таким же трактористом в кабине. Казалось, они оба возвращаются со свалки, куда их выбросили за полной непригодностью к дальнейшему использованию. Ехали они не то чтобы совсем криво, но как будто сшивали две половинки поля по обеим сторонам дороги крупными, неровными и неумелыми мужскими стежками. Судя по всему, путь их лежал в соседнюю деревню, за водкой, причем трактор был еще ни в одном глазу и старался придерживаться колеи. Что же до тракториста, то он мог бы уже угомониться и поспать в кабине – трактору не привыкать довозить его домой пьяного, но… Возле ручья, на влажной гальке, сидело множество маленьких голубых мотыльков – точь-в-точь заросли насекомых незабудок. Таня расчехлила фотоаппарат и стала их фотографировать. Пугливые мотыльки при малейшем движении в их сторону мгновенно вспархивали и начинали метаться в тысячи разных сторон, делая воздух голубым и серебряным. - Глаза от них разлетаются, - засмеялась Таня, - не буду я фотографировать. Лучше я их запомню – так надежнее. И мотыльков, и ручей, и вот этих муравьев, которые нахально лезут вверх по моему сапогу. Она помолчала немного и вдруг сказала: - Когда мы жили в Канаде, я ходила на курсы по изучению языка. У нас там была разношерстная компания – китайцы, болгары, вьетнамцы и даже один иранец. Русских там было только двое – Петька и я. - И еще одна, цвета капучино, женщина с Ямайки, - вставил Петя, обрубавший топором ветки с засохшей ивы. - Да, и еще один атлетического сложения португалец, - согласилась Таня. - Так вот, наша преподавательница на втором или третьем занятии нам сказала, что мы только тогда по-настоящему усвоим английский, когда нам приснится сон, в котором мы разговариваем или думаем на английском. Как приснится – считайте, что вы его знаете и он вам если не родной, то уж точно двоюродный. - И когда же он тебе приснился? - спросил я. - Через год после того как. Приснилась мне деревня Большие Ключи в Калужской области и дом, в котором мы прожили два года. - Мой отец купил этот дом в восемьдесят шестом или девятом году, - сказал Петя. – За целую тысячу рублей. Он как раз тогда вышел в отставку. Добротный кирпичный дом. Кажется, до революции в нем жил какой-то деревенский богатей. Или это была хозяйственная постройка. Но с окнами. На каждом кирпиче был какой-то оттиск. - Тогда в Больших Ключах было семь домов, а в Малых, которые отстояли от Больших километров на пять – всего три дома, - вспомнила Таня. – В Москве становилось все хуже и хуже, а тут еще наш младший заболел и деревенский воздух был для него спасением. - И свои овощи из огорода, в котором мы с утра до ночи ковырялись. Почему-то мне тогда казалось, что можно выжить с помощью огорода, - усмехнулся Петя. - И при помощи своих грибов, своей брусники и черники из леса, который окружал нашу деревню. Там были такие белые и подосиновики… - вздохнула Таня. - А черничники?! – вскинулся Петя. - Меньше чем за час можно было трехлитровую банку набрать и самому посинеть от уха до уха. Помнится, я однажды… - Так что же за сон тебе приснился, - не выдержал я. - Что ты говорила в нем по-английски? - Да что я там говорила… Ничего не говорила – увидела дом, лес, соседского кобеля Черныша и заплакала. Он, паразит, нашу овчарку обрюхатил. Подкопался под забор. Ух, я его тогда дрыном- то гоняла. Да поздно было. Щенков потом еле-еле по знакомым пристроили. Они были лохматые – в папашу. Ну Черныш-то зачем мне приснился?! Как он смог нарисоваться… И ведь что удивительно – по-английски плакала. Это я прекрасно во сне чувствовала, что по-английски, хотя ни единого словечка не проронила. Так до утра и проревела. - А потом? - Потом разное было. Проработали мы там еще несколько лет, стали прилично зарабатывать, подали документы на гражданство, присмотрели дом, отказались от него, уволились, купили билеты на самолет и вернулись домой. - И что удивительно – вот уже пять лет, как дома живем, а Таня до сих пор неплохо помнит английский, – сказал Петя и добавил: – Дождь собирается. Вон, какие тучи. Подпорок у нас уже достаточно. Айда домой, пока не полило. Мы подобрали пилу и топор, взяли подпорки и пошли домой. Когда подходили к деревне, мимо нас проехал давешний трактор. Тракторист в кабине спал, уронив лохматую голову на руль.
