Michael Baru

Теперь, когда Навальный сидит в тюрьме и неизвестно когда выйдет, наши власти могут сложить руки на животе и сказать, что они сделали все для того, чтобы тот, кого они боятся называть по имени, получил в этом году Нобелевскую премию мира. Уж в том, что он будет на нее номинирован, можно не сомневаться. Теперь, после того, как с помощью хромато-масс-спектрометрии доказано, чем его отравили, можно согласиться с теми, кто говорил, что Кремлю это невыгодно, но... разве аннексировать Крым было выгодно? Разве устраивать заваруху в Донбассе было выгодно? В Сирию влезать было выгодно? Мочу, наконец, в анализах спортсменов подменять было выгодно? Нет, не выгодно, но подменяли, но влезали, но аннексировали, а Донбасс так и остался висеть камнем на шее. Почему же они все это делали? Собственно, даже не они, а он. Потому, что абсолютная власть развращает, как известно, абсолютно. Потому, что кое у кого и без того с вестибулярным аппаратом не очень, а тут голова закружилась от успехов, которые он сам себе и насочинял. И это было ясно уже давно - и по полету со стерхами, и по поднятым со дня моря амфорам. Теперь вот и по дворцу. Ну, лучше Лаврова мне все равно не объяснить. Слава Богу, что еще Рогозин мудак и развалил Роскосмос, а то бы мы сейчас уже запускали бы ракету с десантниками на Марс, чтобы опередить солдат НАТО. Ну, может, и не запускали бы, но бюджет на ее строительство люди причастные к этому делу распилили бы непременно.

Скорее всего этой статистики никто из вас не знает, но вдруг. Сколько в Москве было церквей в середине семнадцатого века? Или хотя бы при Алексее Михайловиче. Мне нужно посчитать на сколько человек приходилась одна церковь.

Позвонил мне утром старший специалист службы безопасности Сбербанка Виктор. В первый или второй раз в жизни позвонил. Я как раз пил чай, ел йогурт с орехами в карамели и редактировал перевод страшно сложной главы об основах хроматографии с псевдодвижущимся слоем сорбента из книги о препаративной хроматографии. Конечно, у меня все реплики были заранее заготовлены – и про вечер в хату, и про статью, по которой он мотает срок, и про код от банковской карты, где деньги лежат, и про перевод в Сыктывкар или в Новосибирск, который ушел без моего ведома, но… я растерялся, разозлился, из-за того, что Виктор сбил меня с мысли о псевдодвижущемся слое сорбента, и просто послал его куда подальше. Даже не сказал ему про вечер в хату. Повел себя грубо, что уж там говорить. Ну и все. Он обиделся и бросил трубку. Теперь не позвонит никогда.

К концу навигации, когда бесконечный осенний дождь будет бесконечно ходить вокруг да около, когда вода в реке из легкой и серебристой превратится в свинцовую и серую, хорошо сидеть в прокуренном портовом кабаке какого-нибудь Козьмодемьянска или Хвалынска, пить темное пиво, есть копченого леща и слушать, как матросы, оставшиеся на зиму без работы, травят байки про занесенных в Красную книгу мелких, как креветки, речных коньков, из которых в Казани готовят удивительного вкуса казы, добавляя в постную речную конину рыбий жир и белужью визигу; про онежских озерных сирен, поющих похабные частушки и не засыпающих даже на зиму; про вятских лесных русалок, живущих зимой в брошенных бобровых хатках и выводящих там свое потомство; про богатых русских купцов, которые покупали у рыбаков русалочьих мальков и выращивали их себе для разных… срамота, одним словом; про давно вымерших волжских русалок, которые еще в позапрошлом веке водились таких преогромных размеров, что одной только грудью… не говоря о двух; про сухогруз, который шел из Касимова в Астрахань с полными трюмами рязанских сушеных грибов, а буфетчица, желая ублажить капитана супом из сушеных белых, спустилась в темный трюм с фонариком, развязала мешок с грибами, чтобы набрать их на суп, и увидела, как на нее из мешка, прищурившись, смотрит, не мигая, огромный сморщенный боровик… Еле ее потом отпоили корвалолом из капитанских запасов.

Город Кашира. Московская область.