Это книга о русской провинции. О той, в которую редко возят туристов или не возят их совсем. О путешествиях в маленькие и очень маленькие города с малознакомыми и вовсе незнакомыми названиями вроде Южи или Васильсурска, Солигалича или Горбатова. У каждого города своя, неповторимая и захватывающая история с неповторимыми людьми, тайнами, летописями и подземными ходами. Эта книга о провинциальных окнах с резными наличниками внутри которых герань в горшках, румяные пироги с капустой, рябиновые наст...
Увидеть российскую глубинку такой, какова она есть, во всей ее неказистой полноте — и при этом не просто понять, проникнуться, умилиться, но еще и описать так, чтобы все эти чувства не выглядели ни вымученными, ни фальшивыми, умеют единицы. И Михаил Бару — из их числа. Отправляясь в какие-то совсем уж несусветные, ни к какому Золотому кольцу даже близко не прилежащиее русские городки и деревеньки, он ухитряется подметить в них все — от смешной вывески на крыше амбара до трогательного названия ...
Внимательному взгляду "понаехавшего" Михаила Бару видно во много раз больше, чем замыленному глазу взмыленного москвича, и, воплощенные в остроумные, ироничные зарисовки, наблюдения Бару открывают нам Москву с таких ракурсов, о которых мы, привыкшие к этому городу и незамечающие его, не могли даже подозревать. Родившимся, приехавшим навсегда или же просто навещающим столицу посвящается и рекомендуется.
Стилистически восходящие к японским хокку и танка поэтические миниатюры давно получили широкое распространение в России, но из пишущих в этой манере авторов мало кто имеет успех, сопоставимый с Михаилом Бару из Подмосковья. Его блистательные трех- и пятистишья складываются в исполненный любви к людям, природе, жизни лирический дневник, увлекательный и самоироничный.
Перед вами неожиданная книга. Уж, казалось бы, с какими только жанрами литературного юмора вы в нашей серии ни сталкивались! Рассказы, стихи, миниатюры… Практически все это есть и в книге Михаила Бару. Но при этом — исключительно свое, личное, ни на что не похожее. На первый взгляд кажется, что весь Бару — в словах. Что он от них отталкивается и к ним же возвращается. На первый взгляд... Да, он иногда цепляется за слово, играет с ним, жонглирует. Но вдруг от этих его игр становится свежо, зябк...
В числе замечательных церквей в Китай-городе находится древний храм во имя Живоначальной Троицы в Полях: слово "в полях" понимается не в прямом его значении, а в смысле "поединка". Татищев говорит в примечании своего "Судебника": "Поле разумеем поединок - пред судьями биться палками во делах, неимущих достаточного доказательства; ибо "ротою", т.е. клятвою или присягою, утверждать или оправдаться опасались душевредства". Судебным делом решались самые важные запутанные тяжбы - такой суд звали "Судом Божеским". Приступающие к поединку облекались всегда в полные доспехи и вооружались "ослопами", т.е. дубинами, но уже с 16-ого столетия употребляли и другое оружие. Бой происходил в назначенном месте на обширной поляне, со всех сторон огороженной, в присутствии судей, но посторонние туда не допускались. Кто одолел, тот был прав, а уступивший силе своего противника признавался виновным и платил пошлину окольничему, дьяку и подьячим, присутствовавшим при бое и наблюдавшим за порядком. Алексеев, составитель церковного словаря, говорит, что такое поле было "у Троицы в Полях", за городской стеной на берегу речки Неглинной, где были три полянки с нарочной канавой; здесь тягавшиеся дрались до крови, а иногда друг друга убивали до смерти. Он же описывает и более легкие поединки, например, спорящие становились там один по ту, другой по другую сторону канавки и, наклонив головы, хватали один другого за волосы - кто кого перетягивал, тот и прав бывал. Побежденный должен был перенести победителя на своих плечах через речку Неглинку. Перед таким поединком иногда предлагали соперникам и мировую, о чем напоминает нам старая пословица - "Подавайся по рукам - легче будет волосам".
И.А. Слонов "Из жизни торговой Москвы". Цит. по кн. "Москва. Купечество. Торговля. XV - начало XX века" М., Крафт+, 2007.
Когда все были вирусологами, я молчал, но теперь, когда все снова политологи, руки чешутся сделать прогноз. Думаю, что выступления в защиту Навального все же будут иметь результат, но не прямой и не сиюминутный. Крошка Цахес по прозвищу Путинвор под давлением улицы с трона не слезет. Или его оттуда проводят с почетом в двадцать четвертом году, когда он сам откажется переизбираться и явит нам божескую милость, либо его… он уйдет оттуда вперед ногами. Мне кажется, что революции не будет. Вову сдадут товарищи. Обменяют на выездные визы и возможность пользоваться зарубежными счетами. Быстренько вытолкнут вперед преемника. По уму-то лучше Кудрина, поскольку он фигура более компромиссная, но отдуваться за всех придется Шойгу. Заберут всех военных отпускников из Донбасса и положат его где взяли. Сначала, конечно, выпустят Навального. Мы все обрадуемся. Под шумок повысят цены на услуги ЖКХ. Потом придется отдавать Крым. Думаю, что Шойгу или там Сечину с Миллером, не говоря о Тимченко или Вексельберге, он не нужен и они с удовольствием его вернут, лишь бы от них отстали и разрешили вернуться в домой, в Ниццу и Лондон к семьям, но Ротенбергу будет обидно. Против отдачи Крыма выступит выпущенный Навальный и все переругаются. Соберут международную конференцию по Крыму и проведут референдум. По результатам референдума снова повысят цены на услуги ЖХК и снова все переругаются. Скажут так не доставайся же ты никому и отделят Крым от материка каналом. Аксенов встанет из гроба и скажет я же говорил! Россия предложит отдать Крым татарам. Найдут в Казани или в Касимове потомка династии Гиреев и предложат ему быть… не знаю кем, но предложат. Столицей мог бы стать Бахчисарай. Не проканает и все еще раз переругаются. Потом все же решат поменять Шойгу на Кудрина, но Кудрин встанет в позу и скажет только через труп Медведева. Станут искать труп Медведева и нигде не найдут не только настоящего трупа, но даже и живого трупа. Тогда увеличат пенсионный возраст. Ненамного – лет на десять – пятнадцать. Кстати, нигде не найдут и Путина. Его спрячет у себя на даче Ангела Меркель. Ну какая у нее дача. Не дворец, понятное дело. Домик крошечный на две комнаты и сарайчик для лопат. Будет жить там под видом турецкого сельскохозяйственного рабочего. Зимой в домике, а летом, когда Меркель с мужем приедут возиться в огороде – в сарайчике. Толку от него, как от рабочего, будет, конечно, немного. Велят ему прополоть грядку с картофельным салатом, а он спрячется в уголке, достанет свой старенький смартфон с двуглавым орлом и давай смотреть кино про дворец в Геленджике и матом крыть Ротенберга. Разойдется так, что потом его и не успокоить. Соседи станут жаловаться. Будут говорить езжай обратно в свою Турцию. Пообещают вызывать полицию, но не вызовут. Исключительно из уважения к фрау Меркель.
Теперь, когда Навальный сидит в тюрьме и неизвестно когда выйдет, наши власти могут сложить руки на животе и сказать, что они сделали все для того, чтобы тот, кого они боятся называть по имени, получил в этом году Нобелевскую премию мира. Уж в том, что он будет на нее номинирован, можно не сомневаться. Теперь, после того, как с помощью хромато-масс-спектрометрии доказано, чем его отравили, можно согласиться с теми, кто говорил, что Кремлю это невыгодно, но... разве аннексировать Крым было выгодно? Разве устраивать заваруху в Донбассе было выгодно? В Сирию влезать было выгодно? Мочу, наконец, в анализах спортсменов подменять было выгодно? Нет, не выгодно, но подменяли, но влезали, но аннексировали, а Донбасс так и остался висеть камнем на шее. Почему же они все это делали? Собственно, даже не они, а он. Потому, что абсолютная власть развращает, как известно, абсолютно. Потому, что кое у кого и без того с вестибулярным аппаратом не очень, а тут голова закружилась от успехов, которые он сам себе и насочинял. И это было ясно уже давно - и по полету со стерхами, и по поднятым со дня моря амфорам. Теперь вот и по дворцу. Ну, лучше Лаврова мне все равно не объяснить. Слава Богу, что еще Рогозин мудак и развалил Роскосмос, а то бы мы сейчас уже запускали бы ракету с десантниками на Марс, чтобы опередить солдат НАТО. Ну, может, и не запускали бы, но бюджет на ее строительство люди причастные к этому делу распилили бы непременно.
Скорее всего этой статистики никто из вас не знает, но вдруг. Сколько в Москве было церквей в середине семнадцатого века? Или хотя бы при Алексее Михайловиче. Мне нужно посчитать на сколько человек приходилась одна церковь.
Позвонил мне утром старший специалист службы безопасности Сбербанка Виктор. В первый или второй раз в жизни позвонил. Я как раз пил чай, ел йогурт с орехами в карамели и редактировал перевод страшно сложной главы об основах хроматографии с псевдодвижущимся слоем сорбента из книги о препаративной хроматографии. Конечно, у меня все реплики были заранее заготовлены – и про вечер в хату, и про статью, по которой он мотает срок, и про код от банковской карты, где деньги лежат, и про перевод в Сыктывкар или в Новосибирск, который ушел без моего ведома, но… я растерялся, разозлился, из-за того, что Виктор сбил меня с мысли о псевдодвижущемся слое сорбента, и просто послал его куда подальше. Даже не сказал ему про вечер в хату. Повел себя грубо, что уж там говорить. Ну и все. Он обиделся и бросил трубку. Теперь не позвонит никогда.
К концу навигации, когда бесконечный осенний дождь будет бесконечно ходить вокруг да около, когда вода в реке из легкой и серебристой превратится в свинцовую и серую, хорошо сидеть в прокуренном портовом кабаке какого-нибудь Козьмодемьянска или Хвалынска, пить темное пиво, есть копченого леща и слушать, как матросы, оставшиеся на зиму без работы, травят байки про занесенных в Красную книгу мелких, как креветки, речных коньков, из которых в Казани готовят удивительного вкуса казы, добавляя в постную речную конину рыбий жир и белужью визигу; про онежских озерных сирен, поющих похабные частушки и не засыпающих даже на зиму; про вятских лесных русалок, живущих зимой в брошенных бобровых хатках и выводящих там свое потомство; про богатых русских купцов, которые покупали у рыбаков русалочьих мальков и выращивали их себе для разных… срамота, одним словом; про давно вымерших волжских русалок, которые еще в позапрошлом веке водились таких преогромных размеров, что одной только грудью… не говоря о двух; про сухогруз, который шел из Касимова в Астрахань с полными трюмами рязанских сушеных грибов, а буфетчица, желая ублажить капитана супом из сушеных белых, спустилась в темный трюм с фонариком, развязала мешок с грибами, чтобы набрать их на суп, и увидела, как на нее из мешка, прищурившись, смотрит, не мигая, огромный сморщенный боровик… Еле ее потом отпоили корвалолом из капитанских запасов.
